Татьяна Кривчикова пишет в «Блог критиков» о спектакле Нижегородского театра драмы «Ваш выход», который представляет собой коллекцию русского юмора по произведениям Н. Некрасова, А. Чехова, Н. Тэффи, А. Аверченко. Режиссер – Алла Решетникова.
В спектакль «Ваш выход» вошли семь произведений: «Дипломат» и «На чужбине» Антона Чехова, «Телеграфист Надькин» и «Красивая женщина» Аркадия Аверченко, «Катенька» Надежды Тэффи, «Осенняя скука» Николая Некрасова и «Монумент» Леонида Андреева, но после премьерных показов от последнего было решено отказаться. Спектакль говорит со зрителем языком юмора, причем палитра юмора здесь разнообразна и, соответственно, вызывает разные реакции. В «Катеньке», например, это улыбка узнавания, в «Красивой женщине» – смех над анекдотичностью ситуации, в «Телеграфисте Надькине» – усмешка уголком рта и легкая задумчивость, в «Осенней скуке» – гомерический хохот. И в каждой зарисовке сквозит что-то грустное.
Сценография сделана так, чтобы ничто не отвлекало внимания зрителей от актеров. На сцене сколочены деревянные подмостки, на которых по большей части и происходит действие. Они превращаются то в кабинет чиновника, то в берег реки, а то и вовсе в дворянскую усадьбу. Правда, слово «превращается» слишком громкое и работает лишь в области зрительской фантазии. Из всей обстановки на сцене лишь несколько деревянных ящиков с костюмами и реквизитом, на которых так черным по доскам и написано. Эти ящики на колесиках, передвигаемые «бригадой танцоров» (Александр Горбунов, Александр Мамаев, Николай Смирнов и Сергей Трофимов) и исполняют роль мебели и окружающей среды.
Спектакль открывается новеллой «Дипломат» – комической историей про то, как один мужчина по фамилии Пискарев (Олег Шапков) не может рассказать своему знакомому Кувалдину (Алексей Хореняк), что у того умерла жена. Не умея подобрать слов, с каждым произнесенным предложением доброхот закапывается в дебри пространных объяснений все глубже и глубже, неумело проговариваясь, путается в показаниях, усугубляет ситуацию и в конечном итоге сам себя выдает с потрохами, чем доводит несчастного вдовца до истерики и суицидальных мыслей.
Олег Шапков здесь в полной мере реализовывает здесь свое мастерство. Его Пискарев эмоционален, подвижен, говорлив сверх меры и вместе с тем неловок и стеснен своей неблагодарной миссией. Алексей Хореняк вторит партнеру: его Кувалдин, канцелярский «тюфячок» с пыльными папками в руках, всю сцену балансирует на грани эмоционального срыва, находится «на слезе», готов ввергнуться в пучину горя.
В спокойно-созерцательном «Телеграфисте Надькине» в пригожий пасхальный день на лесной полянке решили отметить святой праздник двое молодых людей – телеграфист Надькин (Сергей Трофимов) и его товарищ (Иван Старжинский). На разложенной скатерке накрывается маленький пир, разливается водка, катаются яйца, и вдруг (как это обычно и бывает после рюмки-другой) с подачи Надькина заходит разговор о вечном: а что, мол, будет, если я умру? «Потоп! Землетрясение», – ехидничает собеседник, но Надькин уверен: не будет его, не станет и мира, потому что весь мир только для него одного и существует. Завязывается горячий мировоззренческий спор, отягощенный приемом горячительного.
Сергей Трофимов пишет Надькина спокойной краской, в его исполнении это философски настроенный, со светлым лицом и незамутненным сознанием юноша, которого невозможно вывести из себя. На контрасте с ним все больше в пылу возникшего спора заводится персонаж Ивана Старжинского. И вот уже снующие туда-сюда дамочки не радуют глаз, тут дело принципиальное: как это так, человек возомнил себя пупом земли и говорит это с такой детской непосредственностью и убежденностью, что аж треснуть его хочется! Прямо в его не тронутую и тенью сомнения невинную ангельскую физиономию! Происходит потасовка, из которой приятели выходят уже чужими, не пришедшими к согласию людьми. Пасхальный денек безнадежно испорчен. Товарищ уходит прочь и тут же перестает существовать. Телеграфист Надькин остается один на один с миром, который создан только для него. Эта тихая, философская история самая, наверное, «несмешная» на фоне остальных, но именно она помогает «заглубить» весь спектакль.
«Катенька» – история о девочке, фантазирующей свою будущую взрослую жизнь, которую она совсем по-детски разыгрывает в лицах, изображая роковую красавицу – себя, своих кавалеров, старого, богатого и благородного мужа, страстного любовника и собственную романтическую драму. Кому из девочек, девушек, женщин не знакома эта ситуация: тебе восемь-десять-пятнадцать лет, ты сидишь дома, какое-то едва различимое волнующее чувство теснит грудь и тебе страшно хочется в кого-нибудь влюбиться! И вдруг ты уже начинаешь вырисовывать перед своим мысленным взором возможные сюжеты своего будущего. Как весело, увлекательно и заманчиво: ведь это всего лишь фантазии, их можно видоизменять, если что-то вдруг пойдет не так. Если придуманный жених окажется плоховат, его всегда можно заменить на более подходящего, и уже с ним пойти под венец, надев на голову тюлевую занавеску из маминого шкафа. Сценарий пишется на ходу, тут же импровизируется при помощи подручных средств и работающего на полную мощность вдохновения... Но вот в комнату заходит мама, отнимает тюль и гонит обедать... Ах, жизнь, придуманная жизнь, как ты была прекрасна!.. Она забудется назавтра, в сердце останется лишь легкая тень воспоминания о неслучившемся...
Перед исполнительницей главной роли стояла непростая задача: сыграть девочку, которая играет взрослую, и Марина Львова с этой задачей справилась блестяще. На сцене ей не дашь больше пятнадцати, это живой, подвижный подросток с двумя косичками, постоянно сползающими чулками, неукротимым нравом и горящими от возбуждения глазами. Эдакая хулиганка Пеппи прямиком из дореволюционной действительности. Сладостные фантазии то и дело прерывают явления излишне суетливой матушки (Юлия Муранова), грубоватой кухарки (Мария Мельникова) и надоедливого соседского мальчишки-обзывалы Мишки (Александр Мамаев). В письме подруге, которое пишет Катенька, одна завиральная история сменяет другую, в пылу сочинительства испачкано чернилами лицо, но фантазия внезапно отступает на шаг назад, потому что сердце, самый его краешек вдруг трогает дыхание незнакомого чувства – первого, настоящего, замеченного случайно и срезающего все ненастоящее, как лишние наросты. Прямо на глазах у зрителей Катенька становится чуть взрослее, прозрев в себе зачаток реальной, а не придуманной влюбленности.
Противопоставление нашего и чужого – сюжетная основа рассказа «На чужбине». На сцене за «наше» отвечает типичный русский дворянин Камышев (Сергей Блохин), за «ихнее» – француз Шампунь (Александр Сучков). У бедного гувернера-француза за душой только и осталось, что несколько книг да собственное достоинство. Хорошо воспитанный интеллигент и интеллектуал, он глубоко страдает от порядков, заведенных в доме своего работодателя и от причуд самого Камышева. Зато уж Камышев – настоящий русский барин, вальяжный самодур, не стесняющийся подшутить над тем, кто ниже и слабее его и получающий от процесса такое же удовольствие, как от вкусной и сытной трапезы. Однако, как в тонко чувствующей душе Шампуня находится место прощению, так и унизительные шутки барина сменяются сочувствием к несчастному иностранчику. Жестокость в русском человеке удивительным образом соседствует с состраданием и широтой души, которая способна понять, принять, приютить и пожалеть любого обездоленного. Не от злобы человек жесток, а от скуки. Этот мотив вместе с барином в исполнении Сергея Блохина и его полосатым ватным халатом позже перейдет в «Осеннюю скуку», где уже развернется в полную силу. В этой же новелле герои примиряются, разглядев один в другом если не родственную душу (этого, пожалуй, никогда не случится), то уж во всяком случае не чужого для себя человека.
«Красивая женщина» – это та самая история, которую можно рассказывать как анекдот, с постепенным нагнетанием интриги и обязательным хуком в конце, когда выясняется, что все не то, чем казалось. Первой на сцене появляется она – главная загадка сюжета (Марина Львова). Широкополая кружевная шляпа скрывает ее лицо, ее движения соблазнительно-плавные, завлекающие. Прямо на глазах у затаившей дыхание публики эта невероятная женщина переодевается из летнего платья в полосатый купальник и удаляется сквозь зал волшебным видением, как богиня в облаке пены морской. Туда, куда она скрылась, направляет свой бинокль прячущийся в кустах гимназист (Павел Ушаков). Этот замечательный предмет привлекает внимание рыбака Плюмажева (Александр Сучков), которого красивая полураздетая женщина, видная лишь издалека, тоже крайне заинтересовала. Плюмажеву очень хочется посмотреть на нее поближе, но гимназист отказывается делиться с ним окулярами, а попутно дразнит якобы «подробностями» увиденного на том берегу. Плюмажев сходит с ума от любопытства и отдает ушлому парнишке и последние деньги, и все мало-мальски ценные вещи, которые имел при себе, чтобы получить во владение заветный бинокль. Довольный гимназист, объегоривший незадачливого вуайериста, спешно убегает, а Плюмажев подносит бинокль к глазам... И то, что он в него видит, превосходит все его близорукие ожидания.
Одноактная пьеса «Осенняя скука» – самое раннее по дате написания из всех представленных в спектакле произведений (1848). Что прикажете делать, когда на улице хмарь и распутица, до ближайшего соседа несколько десятков верст, и то если по сухой дороге, а до изобретения телевидения и интернета еще как минимум века полтора? Можно, конечно, книжку почитать, но больно уж это утомительно и нерентабельно, до электричества ведь человечество тоже пока не додумалось, а свечи жечь – больно накладно выходит. Остается развлекаться, так сказать, на «живом материале», тем более, что этого материала – целый дом бездельников-дармоедов.
Очнулся однажды помещик Ласуков (Сергей Блохин в том самом полосатом халате) после утомительного дневного сна и обнаружил себя скучающим. И так ему на душе худо, что сразу захотелось скуку эту разогнать, потому как до ночи еще далеко, а время надо как-то скоротать, чтобы совсем от тоски не завыть. И началась в доме барина карусель! Прицепился он было сначала к мальчику Гаврюше (Александр Лапшов), «проплясавшему» ключ от шкапа с порохом, но после вспомнил о давней своей заготовке, еще с весны припасенной на такой вот тоскливый случай. Подняли на ноги домоправительницу Анисью (Мария Мельникова), повара Егора (Евгений Зерин), скотницу Татьяну (Наталья Кузнецова), и даже кучера Антипа (Николай Смирнов), которого и сам Ласуков нет-нет да сторонкой обходит, не побоялись позвать! Все шубу ищут! Барская шуба пропала! Сергей Блохин со свойственной его фактуре природной щедростью разворачивает своего Ласукова во всю ширь большого русского барина, капризного самодура и единоличного самодержца в отдельно взятой усадьбе. Ласуков-Блохин с упоением разыгрывает драму униженного и оскорбленного хозяина, являющегося одновременно и премьером, и режиссером, и единственным зрителем своего домашнего мини-спектакля. Слуги, для которых причуды барина не внове, тоже отыгрывают свои роли, которые раз и навсегда закрепились за каждым из них. Отыгрывать-то отыгрывают, чай, не премьера, но временами из привычных образов выпадают. Вот полусонный, вваливается в комнату Егор, на все вопросы барина отвечает заученно, привычно, как сто раз уже отвечал, а сам на ходу едва не засыпает. В общем, без огонька работает. Татьяна вползает на поклон барину с трясущимися руками и головой - ни дать, ни взять старушка в маразме. Но одно маленькое мгновение, и рука перестает трястись, а в покорном и пустом до того взгляде проглядывает не только сохранный разум, но и полнейшее понимание момента, и острый ум, и вполне здравое подозрение бывалого человека: что-де наш батюшка опять удумал и чем это нам грозит? Только зря все это. Гроза погремела и прошла, а дождь, нудный, протяжный осенний дождь так и идет, и никуда от скуки этой, от тоски невозможной не деться.
Татьяна Кривчикова – писатель, драматург, блогер. Ее статьи о театре публиковались в журнале «Страстной бульвар, 10»
Фото: Валерия Авдеева